http://ivand.livejournal.com/1788463.html

это иван давыдов. Но что то он последнее время совсем забросил свой жж, жаль, отличные стихи.
вот ещё у него отличное:
***
Когда демоны прячутся в норы, Господь
Разрешает ангелам перекур.
И они, - нахохлившись, вроде кур, -
Травят байки, чтобы не спать.
Их слова – я слышал – на вкус горьки.
Их слова – как под утро росы.
Видишь, сверху подмигивают огоньки?
Это тлеют их папиросы.
Хорошо лежать под небом в траве, растянувшись в рост.
Хорошо, когда жарко и даже небо пахнет полынью.
Хорошо погасший окурок опять раскурить от звезд,
И дивиться ему – сумасшедшему желтому полнолунью.
Хорошо под этим божиим ночником
Продремать до горьких рос, до самого до утра.
Хуже, если лежишь ничком,
А в затылке дыра.
И сразу же облака, и стервятник рвет облаков слои.
И глаза, темноту увидев, забыть не хотят, что жили.
И уходят прочь уже не свои свои,
Потому что мертвому все чужие.
***
Памяти убитых хрущевок
1
Сначала яма и в яму сваи.
Потом ползет на этаж этаж
Потом его набивают снами.
Как подушку, слепыми снами.
Зовут его – дом. Добавляют – наш.
Завозят мебель, заводят семьи.
Уже не помнят про новоселье.
А потом
Перестают различать года,
Потому что – зачем? Потому что дом -
Это и есть всегда.
И вот он смотрит стеклом копченым.
Днем внутри только дети со стариками.
Вечером улей. Люди как пчелы.
И тараканы. Как тараканы.
Жены подоконники полируют локтями.
Мужья темноту растворяют в водке.
А дети жизнь нарезают ломтями
От первой драки до первой ходки.
Рвется там, где тонко.
Выходит порою лихо.
Помнишь, Тонька, ну, из первого, Тонька?
Там еще на двери написано: «Тонька – шлюха».
Кашу не варила, парням врала, этому дала, этому дала, этому не дала. Короче, дела: приходит к ней хахель, и слышит – из ванной кашель. Там, значит, еще один хахель. Ну, хахеля хахель башкой об кафель.
Фигня с мужиками:
Сходили к Тоне.
Один на зоне,
Другой в коме.
На год разговоров у бабок в доме.
Любят, рожают, мрут.
Иные сходят с ума.
Летом можно на шашлыки, на пруд.
А зимой зима.
2
К соседке сосед стучит.
И не сказать, чтобы смело,
Но одиночество смыло
Робость, доело стыд.
Стоит у двери, стучит,
И сердце его стучит.
Стук – и по телу ток.
Душит в руке цветок.
И ноги стали ватными, а руки стали потными, лицо покрылось пятнами. Но, кажется, ухаживания признаны приятными.
И улыбается соседка хитро, и ставит гвоздику в бутылку из-под ситро.
Конечно, она, как луна, кругла,
И не может похвастаться гибкостью стана,
Но изучила – уж как смогла –
Правила хорошего стона.
Слушают стоны тонкие стены,
И мальчик в кровати за тонкой стенкой,
Думает про чужие страны,
А еще – про варенье с пенкой.
Мальчик мечтает об идеале и след оставляет на одеяле.
3
Я жил в таком.
Я лез в рубашке мятой
С земли на небо – с первого на пятый –
Пешком.
Там кухня, узкая, что гроб,
И в красной чашке черный чай,
И дом был мой, а я ничей.
И я любил его, хотя бывал с ним груб.
Теперь он труп, а я пока не труп.
4
Когда дом убивают, первыми
Выламывают почему-то рамы.
Были глаза – получились раны.
И уже провода, будто нервы, порваны,
И жизнь превращается в кучу хлама, мама.
Остов шкафа, скелет дивана,
Титаником – ванна,
Чугунная, кверху днищем.
Раскрытые книги как убитые бабочки.
Штукатурка. Рваные тапочки.
И медведь, здоровенный, плюшевый,
В красной дурацкой шапочке.
Жили-были. Зачем - не спрашивай.
Вообще ни о чем никогда не спрашивай,
Потому что мы всегда находим не то, что ищем.
5
Чтобы родить человека, нужны двое.
Ласки, шепот и пот.
Чтобы сделать живое, требуется живое,
Без любви живого к живому живое не оживет.
Это не сложно, не нужно дум, -
Каждый учится сам,
Не из книг.
А чтобы родился дом, нужно убить дом.
Домам теснее, чем нам.
Домам еще теснее, чем нам.
Теснее, чем нам в них.

Edited at 2017-08-11 06:41 am (UTC)

мне, как пережившему "лихие девяностые" в самом лучшем возрасте "История страны и времени в одной поэме" это "колыбельная бедных" Емелина, читать совершенно жутко:
Низко нависает
Серый потолок.
Баю - баю - баю,
Засыпай, сынок.

Засыпай, проснёшься
В сказочном лесу,
За себя возьмёшь ты
Девицу-красу.

Будут твоим домом
Светлы терема,
Мир друзьям-знакомым,
А врагам тюрьма.

Из леса выходит
Бравый атаман,
Девицу уводит
В полночь и туман.

Спит пятиэтажка,
В окнах ни огня,
Будет тебе страшно
В жизни без меня.

Из леса выходит
Серенький волчок,
На стене выводит
Свастики значок.

Господи, мой Боже!
Весь ты, как на грех,
Вял и заторможен,
В школе хуже всех.

Ростом ты короткий,
Весом ты птенец.
Много дрянной водки
Выпил твой отец.

Спи, сынок, спокойно,
Не стыдись ребят,
Есть на малохольных
Райвоенкомат.

Родине ты нужен,
Родина зовёт.
Над горами кружит
Чёрный вертолёт.

Среди рванной стали,
Выжженной травы
Труп без гениталий
И без головы.

Русские солдаты,
Где башка, где член?
Рослый, бородатый
Скалится чечен.

Редкий, русый волос,
Мордочки мышей.
Сколько полегло вас,
Дети алкашей,

Дети безработных,
Конченных совков,
Сколько рот пехотных,
Танковых полков...

Торжество в народе,
Заключают мир,
Из леса выходит
Пьяный дезертир.

Не ревёт тревога,
Не берут менты.
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты...

Что не спишь упрямо?
Ищешь - кто же прав?
Почитай мне, мама,
Перед сном “Майн Кампф”.

Сладким и палёным
Пахнут те листы.
Красные знамёна,
Чёрные кресты.

Твой отец рабочий,
Этот город твой.
Звон хрустальной ночи
Бродит над Москвой.

Кровь на тротуары
Просится давно.
Ну, где ваши бары?
Банки, казино?

Модные повесы,
Частный капитал,
Все, кто в Мерседесах
Грязью обдавал.

Все телегерои,
Баловни Москвы,
Всех вниз головою
В вонючие рвы.

Кто вписался в рынок,
Кто звезда попсы,
Всех примет суглинок
Средней полосы...

Но запомни, милый,
В сон победных дней
Есть на силу сила
И всегда сильней.

И по вам тоскует
Липкая земля,
Повезёт - так пуля,
Если нет - петля.

Торжество в народе,
Победил прогресс,
Из леса выходит
Нюрнбергский процесс.

Выбьют табуретку,
Заскрипит консоль.
Как тебе всё это?
Вытерпишь ли боль?

Только крикнешь в воздух:
“Что ж ты, командир?
Для кого ты создал
Свой огромный мир?

Грацию оленей,
Джунгли, полюса,
Женские колени,
Мачты, паруса?”

Сомкнутые веки,
Выси, облака.
Воды, броды, реки,
Годы и века.

Где он тот, что вроде
Умер и воскрес,
Из леса выходит
Или входит в лес.

это само собой, даже не обсуждается.
я про общее ощущение (вспоминая) тех лет. натуральная жуть ведь была, если вспомнить.